У нас в редакции стоит бронзовая стела высотой метра четыре. На ней -два десятка фамилий, это военные корреспонденты "Комсомольской правды" погибшие в Великую отечественную. Первым погибшим был Аркадий Петрович Гайдар,писатель, который вывел меня через детство в юность.Мой духовный наставник, чей путь я неосознанно повторяю.Поэтому имею некоторое право на мнение, касающееся его потомков. А мнение простое. Судьба Маши Айдар, это отзеркаленная полностью и ментально изнасилованная "Судьба барабанщика". Каким-то чудом она через десятки лет спроецировалась на Машу и воплотились фантазии мальчика без детства, израненного на фронтах Гражданской. Провидцем Гайдар был и мучеником. Много зла сделал, не меньше сделал добра. В Бога, скорее всего и не верил, но все искупил, потому что смерть его была легкой - пуля в сердце. В 1947 году во время эксгумации установили.
И мне очень радостно на душе от того, что военкор "Комсомолки", отказавшийся от эвакуации, оставшийся с партизанами (а партизанить в 41-ом году - не приведи, Господи) и погибший в бою, даже близко не дожил до этого срама. 
Но, было бы интересно найти корень семейного предательства,вывернуть наизнанку психологию наследственного марамойства. Думаю, все началось с Тимура Аркадьевича, которого советская власть тупо развратила именем его героического отца. А дальше пошло по нисходящей, и дочка легендарного прадеда воевавшего с гайдамаками, идет к этим гайдамакам служить,попутно меняя гражданства, как изношенную дамскую прокладку.И ничего тут уже не поправить, ничего не объяснить. Одна надежда, что наши мертвые нас не оставят в беде, и лопнет от этой подлости паутина тонких миров и материй.Зазвенят в ночи прадедовы шпоры,цепляя зубчатыми колесиками ворсистый ковролин в уютной спаленке Маши Айдар. Сядет прадед в кресло напротив кроватки - хрустнут пружины. Положит Аркадий Петрович свой родовой,тяжелый подбородок, на эфес кавалерийской шашки, и будет сидеть и смотреть на Машу Айдар долго-долго, пока она не обосрется от инфернального ужаса. И будет сраться она, пардон муа, до самых третьих петухов, пока вся не изойдет без остатка. И останется в загаженном будуаре только бочка варенья, да корзина печенья.