Уроки толерантности

Первым взял слово директор Аналитического центра Института международных исследований МГИМО МИД России Андрей Казанцев, представивший написанную им рабочую тетрадь «Проблемы вербовки и возврата боевиков-террористов: опыт Европы и перспективы России». На примере опыта европейских стран он выделил три основных причины, по которым молодежь уходит в джихадисты.

Во-первых, это духовный кризис светской культуры современного постиндустриального общества, которая, в отличие от идей религиозных фундаменталистов, не дает простых и однозначных ответов на большинство жизненно важных вопросов. Во-вторых, — низкая степень интеграции исламской молодежи (особенно из бедных и неблагополучных семей) в современное общество. В-третьих, это эффективность исламистской пропаганды, которая разработала отдельные методы вербовки для различных групп потенциальных рекрутов (малообразованной и безработной молодежи, молодых женщин и недовольных представителей нижнего звена силовых структур).

Казанцев отметил, что многие из этих приемов современные исламские радикалы взяли не из практики своих предшественников из «Аль-Каиды» (террористическая организация, запрещена в России —прим. «Ленты.ру»), а позаимствовали из опыта левацких террористических группировок XX века. По его словам, некоторые идеологи «Исламского государства» не скрывают, что используют в своей деятельности наработки, например, Че Гевары.

«В Европе до сих пор идут дискуссии о том, что делать с возвращающимися с Ближнего Востока боевиками: сажать или перевоспитывать. Но там пока не придумали ни успешной модели их интеграции в общество, ни эффективной карательной альтернативы», — продолжил эксперт. Поэтому, как считает Казанцев, сейчас европейские государства сосредоточились на профилактических мерах по недопущению вербовки в боевики-террористы. Это кампании по вовлечению мигрантов в гражданскую нацию (Австрия), различные образовательные программы для приобщения детей мигрантов к светским ценностям (Франция), а также совместная работа школы и полиции по дерадикализации молодежи (Норвегия) и разработка специального программного обеспечения для мониторинга интернета (Великобритания).

Казанцев подчеркнул, что некоторые европейские методики по предотвращению вербовки и работе с возвращающимися боевиками применимы и в России. «Сейчас это особенно актуально, поскольку международный терроризм наступает на Россию по двум направлениям: со стороны Афганистана и Центральной Азии и через Кавказ, — предупредил он. — Поэтому не следует рассчитывать, что после вывода российских войск из Сирии террористическая угроза для нашей страны ослабнет».

Сами с усами

Выступивший следом заместитель директора Департамента новых вызовов и угроз МИД РФ Владимир Андреев скептически отнесся к докладу Казанцева. «Мне интересно, могли бы мы использовать какой-либо европейский опыт, решая вопрос об участии российских Военно-Космических Сил в Сирии?» — задал он риторический вопрос и продолжил: «Мы действительно собираемся всерьез рассматривать опыт Дании, Норвегии или Бельгии в борьбе с терроризмом?» По словам дипломата, Россия с ее многовековой историей межнационального и межконфессионального мира сама может преподать уроки толерантности кому угодно, а европейский опыт завязан на собственные национальные условия и поэтому вряд ли применим в России.

Андреев напомнил, что обмен опытом со странами Европы наиболее полезен и эффективен в формате общения соответствующих специалистов и экспертов. «Но уже два года эти каналы общения европейцы закрыли для нас по другим причинам», — посетовал он, назвав эту ситуацию «политизированным применением двойных стандартов».

Затем чиновник раскритиковал Казанцева и в его лице все российское научное сообщество за недостаточную координацию с российскими ведомствами. «Вы в своей рабочей тетради используете не международную устоявшуюся формулировку "террористы-боевики", а наоборот, "боевики-террористы" — упрекнул Андреев Казанцева. — Вроде мелочь, но ведь терминология доступна всем». По его словам, нашим экспертам нужно в первую очередь изучать российский успешный опыт противодействия терроризму, а «не идти сразу в Европу».

Замдиректора Департамента новых вызовов и угроз МИД признался, что ему и его коллегам очень необходим научный анализ нынешних международных проблем: «Мы на это не способны и в определенных глубоких задачах теряемся, потому что это не наша профессиональная задача». Но вместо помощи своим дипломатам и опоры на полезный российский опыт отечественные эксперты, по мнению Андреева, «рассматривают и обсуждают ту повестку дня, которую им предлагают наши оппоненты». В России, считает он, ситуация по борьбе с террористами-боевиками намного лучше по многим показателям: по законодательству, по работе правоохранительных органов, по числу возбужденных и доведенных до суда уголовных дел. «В российском Уголовном кодексе есть статьи, о которых наши зарубежные партнеры могут только мечтать», — заверил дипломат.

Названные Казанцевым причины роста терроризма и эффективности исламистской пропаганды Андреев считает второстепенными. «Главный фактор роста терроризма — это сознательная и целенаправленная политика конкретных западных государств во главе с США, считающих террористические группировки в отдельных ситуациях подходящим инструментом для достижения своих целей», — заявил он. В завершении своего монолога дипломат выразил удивление, почему в докладе Казанцева этот, на его взгляд, очевидный тезис не нашел своего отражения.

Миссия невыносима

В защиту своих коллег, ученых и экспертов, выступила главный научный сотрудник Института востоковедения РАН Ирина Звягельская, которая напомнила Андрееву, что научный руководитель ее института Виталий Наумкин на проходящих сейчас в Женеве переговорах является главным советником спецпосланника ООН по Сирии Стаффана де Мистуры. «Что касается взаимодействия с нашими ведомствами, то мы постоянно выходим с какими-либо предложениями, но, к сожалению, на них не всегда есть спрос», — сказала она.

По мнению Звягельской, нельзя сводить террористическую угрозу для России только к перспективе возвращения боевиков. Для нас главной проблемой является не возвращение с Ближнего Востока отдельных джихадистов, а наличие в некоторых районах страны местных так называемых «спящих ячеек», характерных для традиционных обществ различных групп солидарности. Опасность состоит в том, что при определенных условиях эти «спящие ячейки» очень легко могут быть мобилизованы и преобразованы в террористическое подполье.

«По материалам наших арабских коллег известно, что наиболее эффективно рекрутирование в террористы происходит "на земле", а не через интернет, — продолжила востоковед. — Поэтому в этом смысле в основной группе риска находятся наименее социально интегрированные люди (в случае России это гастарбайтеры, которые существуют в закрытой среде и очень мало связаны с нашим обществом)». Как полагает эксперт, другим не менее опасным местом вербовки в боевики являются наши тюрьмы.

По словам Звягельской, идеология джихадистов привлекательна прежде всего тем, что на словах они проповедуют справедливость и братскую любовь, и поэтому в террор вовлекаются не только бедные и несостоявшиеся маргиналы, но и вполне богатые и успешные люди. «Было бы ошибкой считать, что все они едут в ДАИШ только за деньгами. На самом деле "Исламское государство" (террористическая организация, запрещена в России — прим. «Ленты.ру») дает им ощущение смысла жизни, ощущение некой миссии», — пояснила она.

Адаптация по-кавказски

Член Комитета по международным делам Государственной думы России Адальби Шхагошев заявил, что европейские методы борьбы с терроризмом тоже нужно учитывать, особенно если они ценны и полезны. При этом он подчеркнул, что соответствующий российский опыт в этой сфере беспрецедентен. «Мы принимаем законы, исходя из реальных событий, практически в режиме онлайн, — отметил депутат. — Мы видим, как террористы совершают свои преступления, после чего мы ужесточаем наше законодательство. Ровно этим мы занимаемся последние пять лет».

Шхагошев напомнил, что Россия противостоит международному терроризму еще с 1990-х годов. «Тот псевдохалифат, который сейчас хотят построить в Сирии и Ираке, сначала собирались провозгласить на Северном Кавказе, — сказал он. — Это образование должно было занять весь регион от Черного моря до Каспийского, и лишь решительное отражение нападения боевиков на Дагестан в августе 1999 года помешало осуществлению этих планов». Депутат также вспомнил, что до этих событий у него не было ясного ощущения и полной уверенности, что Кавказ вообще нужен России.

Он прогнозирует, что успешное применение в Сирии российского подхода к борьбе с международным терроризмом, «переломившего хребет "Исламскому государству"», заставит многие страны Ближнего Востока по примеру Башара Асада также обратиться за помощью к России. В этой связи он особо отметил Ирак, которому, по мнению парламентария, вряд ли помогут США в борьбе «с вытесненным из Сирии ИГИЛ».

«Что касается отечественного опыта противодействия вербовщикам и возвращения бывших боевиков к мирной жизни, то в республиках Северного Кавказа этими вопросами занимаются специальные адаптационные комиссии», — напомнил Шхагошев. Чтобы у вербовщиков не было никаких шансов на успех, в противодействии им нужно опираться на авторитет местных духовных лидеров.

Депутат подчеркнул, что эффективность этой борьбы зависит от постоянного сочетания силовых и идеологических методов, и при этом нельзя допускать никакого произвола. «Я семь лет отслужил в управлении по борьбе с организованной преступностью Кабардино-Балкарии и знаю, что перегибы на местах, к сожалению, бывают», — добавил он.

Андрей Мозжухин