(1642, Тобольск + после 1720)

Русский картограф, географ и историк Сибири. 
Составил планы и описания Тобольска и Тобольского уезда (1683—1710), вместе с сыновьями — «Историю Сибири» (в литературе называется как: Ремезовская летопись, «Тобольская летопись», «Краткая Сибирская летопись», Летопись Кунгурская). 

Главный труд — рукописная «Чертёжная книга Сибири» (1699—1701), первый русский географический атлас из 23 карт большого формата. Атлас отличается обилием и детальностью сведений и подводит итог накопившемся к тому времени географическим материалам. Первое издание в 1882. Факсимильное издание атласа подготовлено к выпуску Л. С. Багровым (1958). 

Сказ о казаке-разбойнике

 У русских первопроходцев и искателей приключений была своя эпоха Великих географических открытий и собственное «Эльдорадо» — «Сибирская землица», и не за морями, а за Камнем — Уральским хребтом. Водилось там и свое золото — пушнина, без которой на Руси было тяжелее, чем в Испании без золота, — ведь зимы у нас холодные. Был и легендарный герой — атаман Ермак Тимофеевич, личность и деяния которого до сих пор вызывают споры у историков.

Хронология похода Ермака в Сибирское ханство 
Июль 1581 года — набеги дружины Ермака на ногайцев Урмагметамурзы в Нижнем Поволжье 
Сентябрь — октябрь 1581 года — начало сибирского похода Ермака 
25 октября 1582 года— взятие столицы Сибирского ханства — Кашлыка 
5 декабря 1582 года — победа казаков над войсками Маметкула (военачальника хана Кучума) при Абалаке 
Лето — осень 1583 года — Иван Грозный получает известия от Ермака о приведении к присяге на верность России местных сибирских народов — остяков и вагулич (манси) 
Осень 1583 года — царь издает указ о подготовке «зимнего похода» на помощь Ермаку 
Начало 1584 года — прибытие в Сибирь первых подкреплений — войск воеводы Семена Болховского 
5 августа 1584 года — гибель Ермака в бою 1599 год — окончательный разгром и гибель «царя Сибири» — Кучумхана в ногайских землях 
1636 год — прославление Ермака Русской Православной церковью

Русские устремились к Уралу в самом начале второго тысячелетия: уже в 1032 году до «Железных ворот» (Уральских гор) добрались торговавшие с местными племенами новгородцы, прочно освоившие печорский путь. Спустя два века они объявили «волость Югру» — места обитания уральских и сибирских племен — своим владением. В 1364 году новгородцы предприняли большой поход на Обь: «приеха с Югры новгородцы дети боярские и люди молодые воеваша по Оби реки до моря», ведь именно через эти земли проходил Великий меховой путь, имевший для северной части Евразии значение не меньшее, чем для южной — Великий шелковый. В 1472 году московские воеводы Федор Пестрый и Гаврила Нелидов захватили Пермские земли, позже ставшие форпостом купцов-солепромышленников Строгановых.

После падения Новгорода в 1478 году эстафету походов за Урал принялаМосква. Уже в 1483-м Иван III послал воевод Федора Курбского-Черного и Ивана Салтыка-Травина в Зауралье «на Асыку на вогульского [манси] князя, да в Югру на Обь великую реку». Поход удался: московиты разбили вогулов у Пелыма, прошли по Тавде «мимо Тюмени в сибирскую землю», далее по Туре и Иртышу до впадения в Обь, «добра и полону взяли много» и пленили местного казымского (ханты) князя Молдана. Последовавший за походом мир держался недолго: в 1499 году московское войско вновь вторглось в Югорскую землю — покарать не плативших дань пелымцев и покорить дотоле независимое Ляпинское княжество. Воеводы Петр Ушатый, Семен Курбский и Василий Бражник-Заболоцкий набрали четыре с лишним тысячи человек войска, выстроили в низовьях Печоры Пустозерский острог и выступили «на князей вогульских на Пелынь». Вскоре они добились от местных правителей покорности московскому князю. Теперь Иван III гордо именовался князем Югорским, Кондинским и Обдорским (по названиям протогосударственных образований, располагавшихся в Зауралье). Впрочем, этот последний по времени поход, предшествовавший дерзкой экспедиции Ермака, не вызвал военных столкновений Москвы с Тюменским ханством, так как оба государства враждовали с Большой Ордой, а между собой сохраняли дружественные отношения. После того как могущественные ногайские князья из рода Тайбуги воспротивились власти Ибака и убили его, «тайбугины» Едигер с братом Бекбулатом объединили татарские улусы на Тоболе и Иртыше и основали столицу в урочище Кашлык на Иртыше. Именно эти владения захватил в середине XVI века Кучум, в 1563 году выигравший борьбу за Тюменский юрт и усевшийся на кашлыкский трон. В русских документах того времени его называют «царем Сибири». Удачливый бухарец быстро поборол соседей, в том числе Едигера и Бекбулата, которых пленил и умертвил.

Все это не могло не сообщить новому правителю более уверенного тона и в диалоге с Москвой. В первой же грамоте, посланной Ивану IV, он ясно давал понять, что о даннических отношениях, имевших место при Едигере, не может быть речи. Новый сибирский лидер называл себя «вольной человек Кучюм царь» и бросал московскому двору не слишком завуалированный вызов: «И ныне похошь миру, и мы помиримся, а похошь воеватися, а мы воюемся». То были не просто слова — Кучум и вправду настроился воевать. За семь лет правления, умело сочетая насилие, дипломатию и династические браки, он успешно победил «фронду» сибирской знати — ногайских мурз и князьков самодийских племен (финноугров, предков современных хантов и манси). Собрал Кучум и довольно крепкое войско, к тому же по старой памяти окружил себя личной гвардией из бухарцев. Затем пришел черед энергичных действий. По некоторым данным, отряды Кучума совершали рейды даже в Прикамье, в русские владения, хотя вероятно, что заправлявшие в этих краях Строгановы, мечтавшие о военной поддержке из «метрополии», сознательно распространяли слухи, создавая в Москве образ врага за Уралом.

«Слава для престола, счастье для себя» 
Тюркское слово «казак» поначалу не несло никакой политической или этнической нагрузки, лишь социальную: так назывался «свободный, бездомный человек», «скиталец», «изгнанник». Казаком считали человека, отколовшегося от своего народа или покровителя, искателя приключений, бедового парня, и пользовались этим словом на Руси с конца XIV века. Родиной казачества считаются южнорусские окраины, смежные с причерноморскими и казахскими степями, где сами условия жизни придавали этой вольнице характер военного сообщества. В Средние века институты, подобные казачеству, были известны многим народам под разными именами, а на просторах от Днепра до Иртыша в XVI веке оно было распространено повсеместно. У кочевых же тюркских и оседлых иранских народов даже и имя казакованию было то же — «казаклык». В Степь было принято отправлять царевичей и родовитых юношей «добывать славу для престола и счастье для себя». Здесь они должны были вести жизнь «странствующего рыцаря удачи», вынужденного довольствоваться простой пищей и претерпевать лишения. Закалившись, эти «степные спартанцы» возвращались ко двору. Подобную инициацию прошел и первый из Великих Моголов Бабур, и Мухаммед Шейбани-хан, в XV веке основавший государство кочевых узбеков. B Поволжье и Причерноморье, в Приазовье и Приуралье они вели жизнь настоящих разбойников. К середине XVI столетия казаклык уже приобрел в Поволжье, Причерноморье, Приазовье и Приуралье характерные и хорошо известные нам разбойничьи черты «казачьей вольницы». В начале 1500-х годов людей, говоривших на старославянском языке, среди казаков встречалось не так много — преобладали выходцы из степных тюркских народов. Русский автор в 1538-м пишет: «На поле ходят казаки многие: казанцы, азовцы, крымцы и иные баловни казаки, а и наших окраин казаки, с ними, смешавшись, ходят». В послании того же времени к ногайскому хану Урусу, упомянуты «как ваши казаки, так и наши казаки». Примерно в то же время формировалась и ватага Ермака. О ее «пестром» составе прямо сказано в Ремезовской летописи: «Собрании вои… с Ермаком с Дону, с Волги, и с Еику (Урала), ис Казани, и с Астрахи». Естественно, что казаки воевали на любой стороне, где больше платят. В первую очередь их интересовала добыча. Будущий наш национальный герой, «воюя… по Хвалынскому (Каспийскому)… яко и царскую казну шарпал» (то есть грабил государственное имущество)! Подобные забавы не помешали Ермаку и его команде, куда входили и тюрки, и «черкасы» (черкесы), и славяне, пойти на службу к русскому царю и честно биться под его знаменами. В XVI веке казацкие общины в Степи разделились на две крупные независимые территории: Запорожскую Сечь (в нижнем течении Днепра), формально признанную как государство Польшей в 1649 году, и Донское казачье войско (атаманы Павлов и Ляпун участвовали еще в покорении Астраханского ханства в 1554—1556). В 1916 году насчитывали 4,4 миллиона казаков, а ныне в России и ближнем зарубежье казаками считают себя 7 миллионов человек.

Поход за камень

В летописях и у историков нет единого мнения о времени начала и продолжительности пути Ермака к Иртышу. Еще менее понятны причины его похода. Ни одна из версий: от территориальной экспансии Московского государства до банального разбойничьего набега, не находит убедительных подтверждений. Разнятся сведения о роли Строгановых в найме «дружины», наконец, мраком покрыты обстоятельства гибели атамана.

Согласно Строгановской летописи XVII века, главное событие в судьбе дотоле неизвестного казака произошло «в лето 7090, сентября в 1 день (1 сентября 1581 года)», когда «Семен и Максим, и Никита Строгановы послаша... в Сибирь на сибирского салтана атаманов и казаков Ермака Тимофеева со товарыщи, и с ним собрав из городков своих ратных и охочих всяких людей: литвы и татар, и русских буйственных и храбрых, предобрых воинов 300 человек, и их с ними отпустиша…» По другим данным, идея и инициатива кампании исходила от самого Ермака, и ему пришлось чуть ли не силой добиваться у купцов материальной поддержки. Так или иначе, получив от Строгановых струги (парусно-гребные плоскодонки длиной до 45 метров), оружие, порох и продовольствие, ватага двинулась через Урал, положив таким образом начало великой русской территориальной экспансии на восток. Сведения о походе приходится тщательно просеивать, сравнивая фольклорные, литературные, официальные и прочие источники. Самые ранние свидетельства находим в Сибирских хрониках, основанных на «сказах» самих ермаковцев, записанных через сорок лет после похода.

Судя по всему, началась кампания в долине Урала. Далее по Волге на стругах вышли к Каме, затем вверх по Чусовой до устья Серебрянки, а там перевалили через Камень (главный Уральский хребет), где пришлось тащить суда по суше волоком. Далее, от Тагила, флотилия двинулась на Туру и Тобол, проделала подавляющую часть пути (около 1 200 километров из 1 500) по полноводным сибирским рекам и достигла Иртыша за два месяца. Сопротивления незваным пришельцам поначалу почти не оказывалось: жестокие бои развернулись только под Кашлыком, столицей Кучума (русские называли этот город Сибирью — отсюда, видимо, произошло и название Сибирского царства). Впрочем, не всем историкам кажется достоверной такая скорость передвижения, некоторые предполагают, что в пути (вероятнее всего, на перевале через Урал) экспедиции пришлось зазимовать — в этом случае временем решающей схватки за «столицу Сибирского царства следует считать лето—осень 1582 года.

Помимо трех сотен людей, снаряженных Строгановыми, в отряде Ермака было 540 казаков. Опытные и обстрелянные воины, вооруженные пищалями — тяжелыми пороховыми ружьями, неизвестными сибирцам, — стоили, пожалуй, десяти противников каждый. Противостояли им войска, гораздо хуже организованные. Людей у Кучума было во много раз больше (по приблизительным оценкам, хан мог в целом выставить до десяти тысяч бойцов), но дисциплину узбеки и ногайцы не особенно уважали (зато для казаков в Поле и в походе она всегда была насущной необходимостью). Отсутствовали у сибирцев и навыки обращения с огнестрельным оружием: к примеру, имелись у Кучума пушки, но не нашлось ни единого человека, который сумел бы из них стрелять. За какие-нибудь два-три месяца войска Сибирского ханства (так называли русские Тюменский юрт) были разбиты по частям: профессиональная военная служба в полной мере научила казаков использовать преимущества вооружения. Как только струги подходили к противнику на расстояние выстрела, гребцы бросали весла и принимались палить с одного борта, пока товарищи перезаряжали пищали возле другого, а уж после подобной «артподготовки» можно было браться за сабли и довершать разгром на суше. К концу октября Ермак «со товарыщи» овладел Кашлыком, где разжился поистине царской добычей — прежде всего горами мехов из кучумовой казны. Строго следуя обычаям степной вольницы, атаман разделил их поровну между всеми воинами, а в далекую Москву послал гонцов, с полным правом извещая Ивана Грозного, что казаки «царство Сибирское взяли». Царь, в свою очередь, как полагалось, одарил посланцев деньгами и сукном и с почетом отправил обратно — вместе со вспомогательным отрядом князя Семена Болховского. Легенда гласит, что среди подарков были и отделанные золотом доспехи, столь тяжелые, что сыграли роковую роль в судьбе нашего героя — утянули его на дно при попытке переплыть Иртыш. А пока — Ермак победил, но торжествовать было рано. Вскоре водные пути сообщения Сибири с Русью затянулись льдом, ни вернуться, ни двигаться дальше казацкому отряду было некуда. Пришлось вытащить струги на берег, и началось трудное зимовье. Вытесненный из своей столицы Кучум оправился после поражения и окружил казацкий лагерь в Кашлыке по дальнему периметру. В тот холодный 1584 год сам князь Болховский, а также многие его стрельцы и казаки погибли в захваченном городе от голода и холода.