Троцкий в Америке – первая часть рассказа о новом исследовании неизвестных эпизодов русской революции. Откуда деньги?
Владимир Абаринов
Ирина Лагунина: 94 года назад в России начались бурные события, итогом которых стала смена государственного строя: монархия прекратила свое существование, Россия превратилась в демократическую республику во главе с Временным правительством. Но вожди русских социал-демократов Лев Троцкий и Владимир Ленин были уверены, что это не конец, а начало революции. Оба в тот момент находились в эмиграции. Оба воспользовались амнистией, объявленной Временным правительством, и вернулись в Россию: Ленин – из Швейцарии через Германию и Швецию, Троцкий – из Америки через Канаду, Норвегию и Швецию.
Профессор истории Университета штата Айдахо Ричард Спенс внимательно изучил все обстоятельства пребывания Троцкого в Соединенных Штатах. С ним беседовал корреспондент Радио Свобода Владимир Абаринов, подготовивший на основе этой беседы материал "Троцкий в Америке". Сегодня – первая часть рассказа.
Владимир Абаринов: Лев Троцкий провел в США чуть больше двух месяцев, однако этот краткий период имел исключительное значение и для него лично, и для судеб русской революции. Между тем обстоятельства пребывания Троцкого в Америке известны лишь в самом общем виде. Сам он в своей автобиографии описал свою американскую эмиграцию лаконично, не вдаваясь в детали, надежных свидетельств мало, документов – и того меньше.
Там, где не хватает фактов, появляется почва для домыслов. Так, например, Энтони Саттон в своей широко известной в России книге "Уолл-стрит и большевистская революция" утверждает, что октябрьский переворот был совершен на деньги и чуть ли не под контролем американских банкиров. Публицисты с антисемитским душком, так сказать, творчески развили идею Саттона: не просто американские банкиры, а банкиры-евреи.
Специалист по истории русской революции Ричард Спенс в своем исследовании восполнил многие пробелы. Но для начала – цитата из книги Саттона.
"В 1916 году, за год до русской революции, интернационалист Лев Троцкий был выслан из Франции. По официальной версии, за участие в Циммервальской конференции, но также, несомненно, из-за его зажигательных статей, написанных для русскоязычной газеты “Наше слово”, издававшейся в Париже. В сентябре 1916 года Троцкий был вежливо препровожден французской полицией через испанскую границу. Через несколько дней мадридская полиция арестовала интернационалиста и поместила его в “камеру первого класса” за полторы песеты в день. Впоследствии Троцкий был перевезен в Кадис, затем в Барселону, чтобы в конце концов быть посаженным на борт парохода “Монсеррат” Испанской трансатлантической компании. Троцкий вместе с семьей пересек Атлантику и 13 января 1917 года высадился в Нью-Йорке.
Как Троцкий, знавший только немецкий и русский языки, выжил в капиталистической Америке? Судя по его автобиографии “Моя жизнь”, его “единственной профессией в Нью-Йорке была профессия революционера”. Другими словами, Троцкий время от времени писал статьи для русского социалистического журнала “Новый мир”, издававшегося в Нью-Йорке. Еще мы знаем, что в нью-йоркской квартире семьи Троцкого были холодильник и телефон; Троцкий писал, что иногда они ездили в автомобиле с шофером. Этот стиль жизни озадачивал двух маленьких сыновей Троцкого. Когда они вошли в кондитерскую, мальчики с волнением спросили мать: “Почему не вошел шофер?”
Этот шикарный образ жизни также противоречит доходам Троцкого, который признался, что в 1916 и 1917 годах получил только 310 долларов, и добавил: “Эти 310 долларов я распределил между пятью возвращавшимися в Россию эмигрантами”. Однако Троцкий заплатил за первоклассную комнату в Испании, семья его проехала по Европе, в США они сняли превосходную квартиру в Нью-Йорке, внеся за нее плату за три месяца вперед, использовали автомобиль с шофером. И все это — на заработок бедного революционера за несколько его статьей в русскоязычных изданиях, издававшихся небольшим тиражом — в парижской газете “Наше слово” и нью-йоркском журнале “Новый мир”!
Троцкий явно имел скрытый источник дохода.
Что это был за источник? Артур Уиллерт в своей книге “Дорога к безопасности” сообщает, что Троцкий зарабатывал на жизнь электриком в студии “Фокс фильм”. Ряд писателей упоминает другие места работы, но нет доказательств, что Троцкий получал деньги за иную работу, кроме писания статей и выступлений.
Наше расследование может быть сосредоточено на бесспорном факте: когда Троцкий уехал из Нью-Йорка в Петроград в 1917 году, чтобы организовать большевицкую фазу революции, у него были с собой 10.000 долларов".
Владимир Абаринов: В самом деле: на какие средства жил и передвигался Троцкий? В одном из писем того периода он жалуется на безденежье. Тем не менее он не голодает, и билеты на трансатлантический лайнер для него не проблема.
Профессор Ричард Спенс.
Ричард Спенс: Вы совершенно правы: незадолго до того, как отправиться в Соединенные Штаты из Испании, Троцкий писал о том, что у него в кармане около 40 песет. Напрашивается вопрос: а на какие средства он жил в Испании? Он, конечно, не вел роскошный образ жизни, но все-таки жил вполне комфортабельно, снимал дом, кормил семью – то есть какие-то средства у него имелись, и при этом не видно никакой финансовой поддержки и никаких источников дохода. Возникает и другой вопрос: кто купил билеты из Барселоны в Нью-Йорк, коль скоро у Троцкого не было денег? Между прочим, билеты первого класса, и не только Троцкому, но и всей его семье – жене и двоим детям. Ну, правда, пароход "Монтсеррат" - не первоклассное судно, но все же они пользовались наилучшими из возможных условий. Троцкий, кстати, пишет, что условия не соответствовали высокой цене, и непонятно, к чему он об этом упоминает, но в случае Троцкого то, о чем он не пишет, интереснее того, о чем пишет.
Далее. Он прибывает в Нью-Йорк и в иммиграционной декларации указывает, что у него при себе 500 долларов – это гораздо больше, чем сегодняшние 500 долларов. Чтобы получить сумму по нынешнему курсу, надо эту цифру умножить на 20. Он селится в одном из самых дорогих отелей города, и опять-таки – кто забронировал для него эти комнаты?
Таким образом, с того момента, когда он был выслан из Франции в Испанию, до прибытия в Нью-Йорк кто-то оказывал ему существенную финансовую помощь. Он сам не платил ни за что.
Владимир Абаринов: Отрывок из книги Троцкого "Моя жизнь".
"Дверь Европы захлопнулась за мной в Барселоне. Полиция усадила меня с семьей на пароход испанской трансатлантической компании "Монсерат", который в течение 17 дней доставил свой живой и мертвый груз в Нью-Йорк. 17 дней - этот срок был бы очень заманчивым для эпохи Христофора Колумба, памятник которого возвышается над портом Барселоны. Море было чрезвычайно бурно в эту худшую пору года, и корабль делал все, чтобы напомнить нам о бренности существования. "Монсерат" - старье, малоприспособленное для плавания по океану. Но нейтральный испанский флаг снижал во время войны число шансов на потопление. По этой причине испанская компания брала дорого, размещала плохо, кормила того хуже".
Владимир Абаринов: Так кто же этот тайный благодетель Троцкого? Ричард Спенс продолжает.
Ричард Спенс: Одним из тех, с кем он, как представляется, имел контакты в Испании, был русский эмигрант по имени Барк. Интересно, что он был родственником Петра Львовича Барка, бывшего министра финансов царского правительства. Существует донесение французской разведки из Барселоны, которая присматривала за Троцким, о том, что именно Барк снабжал его деньгами. Действовал ли Барк по собственной инициативе или выступал в качестве посредника? Непохоже, чтобы он располагал крупными собственными средствами.
Итак, Троцкий приезжает в Нью-Йорк с деньгами в кармане, живет в прекрасном отеле, а затем снимает квартиру в Бронксе. И даже он сам отмечает, что это была хорошая, вполне современная квартира с лифтом и всеми другими удобствами, которые были возможны в 1917 году. Он также упоминает, что его жена и дети время от времени пользовались частным автомобилем с водителем, предоставленным неким другом. Троцкий называет его "доктор М", и мне было очень интересно установить личность этого человека. Помог мне в этом историк Бронкса. Оказалось, что "доктор М" - довольно известная фигура в кругу нью-йоркских политических радикалов. Это врач Джулиус Хаммер. Всякий, кто слышал о нем, знает, что он был не только одним из основателей американской коммунистической партии, но и отцом Арманда Хаммера.
Другое имя, которое часто всплывает рядом с именем Троцкого в период его пребывания в Америке – Джекоб Шифф, американский банкир с немецко-еврейскими корнями. Этого человека окружает самая разнообразная мифология. Шифф в то время возглавлял один из самых крупных инвестиционных банков Соединенных Штатов, второй по величине после "Джей-Пи Морган" - он назывался "Кюн, Лоб энд компани".
Владимир Абаринов: Вот как описывает свою жизнь и источники своих доходов в Америке сам Троцкий.
"Больше всего легенд существует, кажется, насчет моей жизни в Соединенных Штатах. Если в Норвегии, где я был лишь проездом, изобретательные журналисты заставили меня заниматься чисткой трески, то в Нью-Йорке, где я провел два месяца, печать провела меня через целую серию профессий, одна интереснее другой. Если бы собрать приписанные мне газетами приключения, получилась бы, вероятно, гораздо более занимательная биография, чем та, которую я здесь излагаю. Но я вынужден разочаровать своих американских читателей. Единственной моей профессией в Нью-Йорке была профессия революционного социалиста. И так как дело было до "освободительной", "демократической" войны, то эта профессия еще не считалась в Соединенных Штатах более преступной, чем профессия алкогольного контрабандиста. Я писал статьи, редактировал газету и выступал на рабочих собраниях. Я был занят по горло и не чувствовал себя чужим".
Владимир Абаринов: А вот и рассказ о квартире в Бронксе.
"Мы сняли квартиру в одном из рабочих кварталов и взяли на выплату мебель. Квартира за 18 долларов в месяц была с неслыханными для европейских нравов удобствами: электричество, газовая плита, ванная, телефон, автоматическая подача продуктов наверх и такой же спуск сорного ящика вниз. Все это сразу подкупило наших мальчиков в пользу Нью-Йорка. В центре их жизни стал на некоторое время телефон. Этого воинственного инструмента у нас ни в Вене, ни в Париже не было".
Владимир Абаринов: Вернемся к Джекобу Шиффу. Д-р Спенс почти уверен, что Троцкий и Шифф поддерживали контакты, не обязательно личные.
Ричард Спенс: О Шиффе часто пишут, что он дал Троцкому миллионы долларов, что он финансировал большевистскую революцию... Должен сказать, что Энтони Саттон в своей книге, конечно, указывает, что революция отвечала интересам американских фининсистов, однако он никоим образом не делает акцент на банкирах-евреях или вообще на евреях. Думаю, важно это подчеркнуть.
Владимир Абаринов: Так кто же такой Джекоб Шифф?
Ричард Спенс: Все, что делал Шифф, он делал в своих собственных, особенных интересах. Задолго до 17-го года он получил известность как убежденный противник царского режима. Он ненавидел императора Николая и его режим - главным образом за его политику в отношении евреев. Он стремился выразить солидарность со своими единоверцами в России и из-за притеснений, который режим чинил евреям, отказывался от бизнеса с царским режимом и старался делать все возможное, чтобы помешать русскому бизнесу в Соединенных Штатах. Один из примеров этих усилий имел место в 1912 году, когда истек срок действия американо-российского торгового соглашения, и Конгресс не возобновил его. Нельзя сказать, что Шифф добился этого в одиночку, однако он определенно использовал все свое влияние, чтобы добиться этого. Другая история, возможно, даже в большей степени касается Троцкого. Во время русско-японской войны Шифф нашел возможность продемонстрировать свою оппозицию царскому режиму. Он организовал большой заем Японии, в котором она остро нуждалась. Это не значит, что без этих денег войны бы не было, но без них Японии было бы гораздо труднее, если не невозможно, финансировать войну. Кроме того, Шифф из своих личных средств оплачивал печать и распространение десятков тысяч экземпляров антицаристских листовок среди русских военнопленных в Японии.
Все это, разумеется, не доказывает наличие его связей с Троцким. Однако это говорит нам, что он, во-первых, ненавидел царский режим и действовал как его противник, а во-вторых – что он охотно субсидировал революционную пропаганду и революционную деятельность. Так что нет никаких причин, почему бы ему не помочь Троцкому.
Владимир Абаринов: Однако Троцкий был интересен не только частным предпринимателям, но и разведкам западных держав, которые внимательно наблюдали за ним и в Европе, и в Америке.
Троцкий в Америке.
03.03.2011 22:00
Владимир Абаринов
Ирина Лагунина: В январе 1917 года из Барселоны в Нью-Йорк приехал русский политический эмигрант, известный революционер Лев Троцкий. Уже в конце марта он покинул Америку, чтобы принять участие в революции. Однако эти два месяца, возможно, сыграли ключевую роль и в его личной судьбе, и в судьбе России. Вторая часть рассказа Владимира Абаринов "Троцкий в Америке".
Владимир Абаринов: Троцкий не стремился в Америку - его выслало туда правительство Испании. Но оказавшись за океаном, он приготовился осесть там надолго и увидел непочатый край работы. Социалистическая партия США оказалась для него недостаточно радикальной – в своих воспоминаниях он презрительно называет ее "партией преуспевающих зубных врачей". Он задумал развернуть в Америке революционную пропаганду. В Нью-Йорке в то время собралась большая интернациональная община левых радикалов, в которой заметное место занимали русские социал-демократы. Рассказывает профессор истории Университета штата Айдахо Ричард Спенс.
Ричард Спенс: Эмиграционная община русских революционеров в Нью-Йорке существовала с 80-90 годов XIX века. После революции 1905 года она значительно пополнилась. Там были разные фракции, но если говорить о социал-демократах, особенно о большевиках, то они группировались вокруг русскоязычной газеты "Новый мир". Именно с этой газетой сотрудничал Троцкий. С ней были связаны и другие известные фигуры, жившие в тот период в Нью-Йорке: Александра Коллонтай, Николай Бухарин, Главным редактором "Нового мира" был Григорий Вайнштейн, впоследствии сблизившийся с Троцким в России. Группа поддерживала тесные связи со Стокгольмом, столицей нейтральной Швеции, где находился другой центр русской радикальной эмиграции. Мне не удалось найти свидетельств контактов нью-йоркской группы с Россией, а со Стокгольмом они были. И кстати говоря, именно через Стокгольм вернулся в Россию Троцкий. В тот момент США еще оставались нейтральной страной. Чтобы попасть в Европу, надо было сесть на скандинавский лайнер – в случае Троцкого это был пароход "Кристианияфьорд". Он прибыл сначала в Норвегию, оттуда в Стокгольм и из Стокгольма через Финляндию в Петроград.
Владимир Абаринов: В Стокгольме находилось Заграничное бюро ЦК РСДРП и главный почтовый ящик партии – из Швеции как нейтральной страны было удобно пересылать корреспонденцию в государства обеих воюющих коалиций. Троцкий, впрочем, был невысокого мнения о своих соратниках. Вот что пишет о них в своей книге воспоминаний "Моя жизнь".
"Одним из первых на почве Нью-Йорка нас встретил Бухарин, сам незадолго перед тем высланный из Скандинавии. Бухарин знал нашу семью еще по венским временам и приветствовал нас со свойственной ему ребячливой восторженностью. Несмотря на нашу усталость и позднее время, Бухарин увел нас с женой в первый же день осматривать публичную библиотеку. Со времени совместной работы в Нью-Йорке начинается все возрастающая привязанность Бухарина ко мне, которая, все повышаясь, перешла в 1923 г. в свою противоположность.
В Америке же находилась в то время и Коллонтай. Она много разъезжала, и я сравнительно мало с ней встречался. Во время войны она проделала резкую эволюцию влево и из рядов меньшевизма перешла на левый фланг большевиков. Знание языков и темперамент делали ее ценным агитатором. Ее теоретические воззрения всегда оставались смутны. В нью-йоркский период ничто на свете не было для нее достаточно революционно. Она переписывалась с Лениным. Преломляя факты и идеи через призму своей тогдашней ультралевизны, Коллонтай снабжала Ленина американской информацией, в частности и о моей деятельности. В ответных письмах Ленина можно найти отголоски этого заведомо негодного осведомления".
Владимир Абаринов: Однако развернуться в Америке по-настоящему Троцкий не успел – в России грянула революция. 15 марта по новому стилю император Николай I отрекся от престола. Власть перешла к Временному правительству. В тот же день в редакции "Нового мира" Троцкий дал интервью корреспондентам "Нью-Йорк Таймс". Отрывок из книги "Моя жизнь".
"Американская пресса находилась в состоянии растерянности. Отовсюду бегали в редакцию "Нового мира" журналисты, интервьюеры, хроникеры, репортеры. На некоторое время и наша газета стала в фокусе всей нью-йоркской печати.
-- Пришла телеграмма о том, что в Петербурге министерство Гучкова -- Милюкова. Что это значит?
-- Что завтра будет министерство Милюкова -- Керенского.
-- Вот как! А потом?
-- А потом -- потом будем мы".
Владимир Абаринов: Заметка в "Нью-Йорк Таймс" дополняет этот комментарий важным заявлением: "Г-н Троцкий сказал, что причиной революции стало возмущение народных масс, уставших от войны, и что подлинной целью революционеров было стремление положить конец войне не только в России, но и во всей Европе. Он отрицал, что восстание было результатом немецкого заговора. Революционеры, даже если бы это было им выгодно, не станут заключать сепаратный мир с Германией. Они не желают Германии победы, заключил он, однако они устали от войны и ее лишений и желали бы прекратить войну".
18 марта Временное правительство объявило всеобщую амнистию. Политэмигранты получили возможность вернуться в Россию. Троцкий немедленно стал собираться. Уезжал он с ценным багажом. Профессор Спенс.
Ричард Спенс: Вы совершенно правы: Троцкий был в Нью-Йорке всего два месяца – казалось бы, незначительный срок, но это пребывание имело критически важное значение для дальнейшего. Я думаю, именно в эти два месяца он заручился личной, финансовой и до некоторой степени политической поддержкой, которая должна была стать огромной ценностью по его возвращении в Россию.
Владимир Абаринов: 27 марта Троцкий с семьей и группой соратников взошел в нью-йоркской гавани на борт трансатлантического лайнера "Кристианиафьорд". Впрочем, не взошел: как свидетельствует очевидец, его внесли на своих плечах почитатели, а он, "лучезарно улыбаясь, послал своим товарищам прощальный привет".
Вот как сам Троцкий подвел итог своего пребывания в Новом Свете.
"Сказать, что я познакомился с Нью-Йорком, было бы вопиющим преувеличением. Я слишком быстро погрузился в дела американского социализма, и притом с головою. Русская революция пришла слишком скоро. Я успел уловить разве лишь общий ритм жизни того чудовища, которое зовется Нью-Йорком. Я уезжал в Европу с чувством человека, который только одним глазом заглянул внутрь кузницы, где будет выковываться судьба человечества".
Владимир Абаринов: На том же судне в Россию отправились два человека, присутствие которых рядом с Троцким д-р Спенс считает неслучайным.
Ричард Спенс: Здесь имеется одна маленькая деталь, которой я поначалу не придал значения среди множества других деталей и только недавно понял, что она заслуживает бóльшего внимания. На борту "Кристианияфьорда", которым Троцкий возвращался в Петроград примерно с полудюжиной спутников, среди пассажиров-американцев находились два довольно заметных лица. Один из них – Линкольн Стеффенс, радикальный публицист и впоследствии коммунист. Стеффенс ехал в Россию вместе с видным американским бизнесменом, у которого был долгий опыт работы с Россией и множество личных связей там. Его звали Чарльз Ричард Крейн. Когда изучаешь события 1917-18 годов с точки зрения американских интересов, имя Крейна всплывает довольно часто. У Крейна были собственные деловые и личные интересы в России. Он часто туда ездил, хорошо знал страну. Он не занимал никакой государственной должности – ни тогда, ни позже. С другой стороны, у него было много друзей в Вашингтоне, а его сын Ричард Крейн был помощником государственного секретаря США Роберта Лэнсинга. Таким образом, Чарльз Крейн – состоятельный американец с деловыми интересами в России и с очень серьезными связями с администрацией Вудро Вильсона. Целый ряд авторов утверждает, что в 1917-18 годах Чарльз Крейн действовал как неофициальный американский агент в России или даже как личный представитель президента Вильсона. Вильсон был большой энтузиаст такого рода дипломатии. Он постоянно посылал людей в качестве своих личных эмиссаров в Мексику, в Россию – повсюду. Он, похоже, питал предубеждение против традиционной дипломатии, и это создавало много путаницы: было непонятно, кто на самом деле говорит от имени президента и администрации.
Тот факт, что Крейн и Стеффенс оказались на одном пароходе с Троцким, выглядит простым совпадением. Но в ходе своих исследований я не раз убеждался: к совпадениям надо относиться очень внимательно. Да, вполне возможно, что это совпадение. Но ровно с такой же долей вероятности можно утверждать, что это отнюдь не совпадение.
Энтони Саттон в своей книге "Уолл-стрит и большевистская революция" пишет о том, что Троцкий покинул Нью-Йорк с американским паспортом в кармане. Я изучил этот вопрос очень тщательно и не нашел этому абсолютно никаких доказательств - ни документальных, ни свидетельств из надежных источников. Никто решительно не видел его с американским паспортом. Да в нем и не было никакой необходимости. У Троцкого на руках были все необходимые для возвращения бумаги – как из русского консульства, так и, что еще важнее, из британского консульства в Нью-Йорке. Ему просто не нужен был американский паспорт. Он, конечно, мог его иметь на случай каких-то неожиданностей. Но мне кажется, что этот паспорт, выданный Вудро Вильсоном Троцкому – чья-то фантазия. Но если иметь в виду присутствие на судне Крейна, в этой фантазии появляется элемент реализма. Если Крейн оказался там не случайно, то в качестве человека, формально не связанного с правительством, но обладающего большими связями, он исполнял функцию наблюдателя или покровителя и, возможно, должен был облегчить ему путешествие, если потребуется. Случилось так, что в Галифаксе британские военно-морские власти арестовали Троцкого и его спутников, сняли их с "Кристианияфьорда" и интернировали на месяц, а потом отпустили, позволили им сесть на другой скандинавский лайнер и продолжить путешествие в Петроград.
Владимир Абаринов: Предоставим слово самому Энтони Саттону.
Энтони Саттон: Линкольн Стеффенс плыл в Россию по особому приглашению Чарльза Ричарда Крейна, сторонника и бывшего председателя финансового комитета Демократической партии. Чарльз Крейн, вице-президент фирмы “Крейн Компани”, организовал компанию “Вестингауз” в России и в период с 1890 по 1930 годы побывал там не менее двадцати трех раз. По словам бывшего посла в Германии Уильяма Додда, Крейн “много сделал, чтобы вызвать революцию Керенского, которая уступила дорогу коммунизму”. И поэтому комментарии Стеффенса в его дневнике о беседах на борту парохода “Кристианиафиорд” весьма достоверны.
Владимир Абаринов: Саттон ошибся: не в дневнике, а в письме к сестре, и не на борту "Кристианиафьорд", а несколько раньше. О чем же шла речь между Крейном, Стеффенсом и русскими революционерами? Ричард Спенс.
Ричард Спенс: Думаю, в тот момент даже извне России было довольно очевидно, что ситуация там изменчива. Сразу после отречения Николая практически одновременно образовались Временное правительство и Петроградский совет. Возникло двоевластие. Каким образом эта система будет работать, как долго это будет продолжаться? Продолжалось это около восьми месяцев, но в тот момент этого никто не знал. Интересно, что Линкольн Стеффенс, о котором я уже упоминал, в письме, написанном непосредственно перед поездкой в Россию, рассказывает о встрече с русскими революционерами. Речь шла о будущем России, и, как пишет Стеффенс, "все согласились с тем, что революция находится только в своей начальной фазе, что она должна перерасти в нечто большее" и что Стеффенс и Крейн увидят в Петрограде "вторую революцию". Мне кажется, это важно: осознание того, что с отречением царя самое главное только начинается, что ситуация будет развиваться в ближайшие недели и месяцы. В тот момент Россия оказалась кораблем без капитана – никто не мог удержать штурвал твердо.
Ирина Лагунина: Почему англичане, дав Троцкому транзитную визу, арестовали его в Галифаксе? Рассказ Владимира Абаринова мы продолжим в следующем выпуске программа в пятницу вечером.
Троцкий в Америке. Часть 3. Зачем британские власти ссадили революционера в Галифаксе
Владимир Абаринов
Ирина Лагунина: В марте 1917 года российский революционер леворадикального толка Лев Троцкий возвращался из Америки в Россию. Ему суждено было сыграть исключительную роль в подготовке и осуществлении октябрьского переворота. Но переворотчики вполне могли остаться без одного из своих вождей – в дело вмешалась британская разведка. В программе "Время и мир" - третья часть исторической хроники Владимира Абаринова "Троцкий в Америке".
Владимир Абаринов: 27 марта Лев Троцкий с семьей и пятью соратниками, имея на руках все необходимые документы, отбыл из Нью-Йорка в Европу на пароходе "Кристианиафьорд". Однако в канадском порту Галифакс он и его спутники были интернированы британской военно-морской администрацией по приказу из Лондона. На свободе остались лишь жена Троцкого Наталья Седова и двое его сыновей. Почему англичане, дав Троцкому транзитную визу, арестовали его в Галифаксе? Профессор истории Университета штата Айдахо Ричард Спенс видит в этом событии определенный скрытый смысл.
Ричард Спенс: Я подозреваю, что продуманное решение британских властей, инспирированное шефом британской разведки в Нью-Йорке сэром Уильямом Вайзманом – человеком, который всего за несколько дней до этого дал Троцкому разрешение на отъезд – отчасти объясняется желанием отделить его от Крейна. Потому что одна из особенностей этого периода заключалась в том, что разные страны преследовали разные интересы. Американские и британские интересы не совпадали. Надо иметь в виду, что происходило в тот момент. В России произошла смена политической системы посреди войны. Не забывайте, что в марте 1917 года Америка оставалась нейтральной. Она определенно шла к вступлению в войну, это был вопрос нескольких недель. Так что это был критический момент для всех. Россия еще не вышла из войны, Временное правительство продолжало воевать, хотя и не очень успешно, но, разумеется, вставал вопрос, какой будет российская позиция. Для Великобритании это был очень важный вопрос, последствием мог быть развал всего Восточного фронта. В конечном счете именно это и произошло, худшие опасения подтвердились, но не в тот момент. В свою очередь Соединенные Штаты приближались к вступлению в войну, но еще не вступили.
Владимир Абаринов: Что русская революция еще далеко не завершена – это понимали не только русские революционеры.
Ричард Спенс: Кое-кто еще осознал ровно то же самое в то же самое время – март-апрель 17-го года. Это был сэр Уильям Вайзман. Вайзман приехал в Нью-Йорк в конце 1915 года в качестве резидента британской разведки. США были нейтральной страной, играющей, однако, немаловажную роль, и британская разведка открыла там свое бюро. Одной из главных целей британской политики было не дать России выйти из войны и втянуть Америку в войну. Британцы не ждали, покуда американцы сами придут к этому решению. В США была развернута мощная британская пропаганда, это был ключевой элемент политики вовлечения США в войну на стороне союзников, и Вайзман имел к этому самое непосредственное отношение. Вайзман и его окружение видели, что положение в России после краха царского режима весьма неустойчиво. В течение весны 17-го года Вайзман разработал целый план информационной кампании в России с тем, чтобы, как он выражался, "управлять бурей".
Владимир Абаринов: За два месяца своего пребывания в Нью-Йорке Троцкий развил бурную деятельность. Он не только выступал с публичными речами и публиковал статьи, но и пытался наставить на путь истинный Социалистическую партию США. В номере "Нью-Йорк таймс" от 5 марта напечатана заметка о том, что на заседании нью-йоркского комитета партии Троцкий внес проект резолюции об организации забастовок и сопротивления призыву на военную службу в случае объявления Вашингтоном войны Германии. Резолюция была отклонена большинством голосов, после чего Троцкий обозвал американских социалистов "партией преуспевающих зубных врачей".
Темпераментный политэмигрант просто не мог не обратить на себя внимание резидента британской разведки в Нью-Йорке сэра Уильяма Вайзмана, который очень интересовался русскими политэмигрантами и имел среди них свою агентуру. Вайзман придумал план пропагандистской кампании, целью которой было не дать России выйти из войны.
Рассказывает профессор Университета штата Айдахо Ричард Спенс.
Ричард Спенс: Уместно спросить: а почему именно Вайзман, шеф британской разведки в Нью-Йорке, занимался Россией? Причины, на самом деле, были. Он был убежден, что из этой пропагандистской кампании не должны торчать британские уши. Дело в том, что в России в то время росли антибританские и антисоюзнические настроения, раздавались правомерные вопросы - за что, собственно, воюет страна, почему ей надо проливать кровь и нести расходы ради англичан и французов. И потому Вайзман отдавал себе отчет в том, что любая пропаганда, исходящая из британских источников, будет обесценена. С другой стороны, Америка в тот момент не имела такого негативного имиджа. Америка оставалась нейтральной, воспринималась широкой публикой в России как дружественная страна, и по этой причине пропаганда, исходящая из Америки, воспринималась бы в России доброжелательно и была бы куда эффективнее британской. Идея Вайзмана заключалась в том, чтобы сконцентрировать эту кампанию по оказанию влияния на общественное мнение России в Нью-Йорке. На эти цели Вайзман получил от британского правительства 75 тысяч долларов, а другие 75 тысяч он добыл в Америке. И одним из американских спонсоров этого плана был не кто иной, как Джекоб Шифф.
Владимир Абаринов: Джекоб Шифф – крупный американский банкир, ненавидивший царский режим, помогавший Японии в войне с Россией и, по всей видимости, оказавший финансовую поддержку Троцкому, не имевшему источников дохода или доступа к партийной кассе.
Ричард Спенс: Важной составной частью этого плана, помимо изготовления литературы, было направление агентов влияния из Нью-Йорка в Россию. Вайзман понял, что Россия в целом охвачена радикальными настроениями. Было бы бессмысленно, скажем, славить прежний режим или возлагать большие надежды на какие-либо правоцентристские круги. Силами, которые пользовались безраздельным влиянием в России, были леворадикальные силы: большевики, меньшевики, эсеры – вот кто имел влияние, вот кому верили массы. План Вайзмана состоял в том, чтобы найти среди членов многочисленной общины русских политэмигрантов подходящих агентов влияния, людей, которые пользуются доверием в России, и послать их туда. Вот в чем причина такого интереса Вайзмана к Троцкому. Коль скоро Вайзман считал ключевым элементом своего плана влияние в леворадикальных кругах, кто же как не Троцкий имел в них более громкое имя? Он был очень известен и, по предположениям Вайзмана, должен был, по возвращении, пользоваться в России столь же большим влиянием, каким пользовался прежде. Другой критически важный момент: за несколько дней до своего отъезда Троцкий дал интервью "Нью-Йорк таймс", в котором особо подчеркнул, что является противником сепаратного мира. Он сказал, что Россия может пойти на мирные переговоры со всеми воюющими странами, но он не одобряет и не поддержит сепаратный мир с центральными державами. Получается, что Троцкий идеально подходил для плана Вайзмана: он пользовался влиянием среди русских левых, он публично возражал против сепаратного мира. Вайзман был бы дураком, если бы пренебрег им, а Вайзман дураком не был.
Владимир Абаринов: Для того, чтобы попасть из Америки в Европу, Троцкому необходимо было получить не только документы в российском консульстве, но и транзитную визу в британском. Вот что рассказывает об этой процедуре сам Троцкий.
"25 марта я явился в Нью-йоркское генеральное консульство, откуда был уже к тому времени удален портрет Николая II, но где еще царила густая атмосфера старого русского участка. После неизбежных проволочек и препирательств генеральный консул распорядился выдать мне документы, пригодные для проезда в Россию".
Владимир Абаринов: Суть этих препирательств, по свидетельству одного из тогдашних знакомых Троцкого, заключалась в том, что Троцкий наотрез отказался получать паспорт с царским двуглавым орлом на обложке. В конце концов, ему была выдана просто бумага, удостоверяющая его право на въезд в Россию. Троцкий продолжает.
"В великобританском консульстве в Нью-Йорке, где я заполнил вопросные бланки, мне было заявлено, что со стороны английских властей не будет никаких препятствий к моему проезду".
Владимир Абаринов: А ведь еще совсем недавно британские власти не давали Троцкому даже транзитной визы, необходимой для проезда в воюющей Европе из Франции в Нидерланды или одну из скандинавских стран. Ричард Спенс.
Ричард Спенс: Вот потому-то, когда Троцкий пришел в британское консульство, то есть в визовый отдел консульства, который находился под контролем разведки, он не встретил никаких препятствий к получению транзитной визы, разрешающей посещение британских портов. Виза эта требовалась ему по условиям военного времени. Из-за блокады британцы досматривали пассажиров, следующих из Европы и в Европу, даже если они следовали из одной нейтральной страны в другую, и вот почему "Кристанияфьорд" сделала остановку в ближайшем канадском порту, который управлялся британской военно-морской администрацией, в Галифаксе, для досмотра пассажиров. Если бы британские власти хотели не пустить Троцкого в Россию, им достаточно было просто отказать ему в визе. И Троцкий понимал это. Без британской визы попасть в Россию ему было бы чрезвычайно трудно. Даже если бы он решил добираться в Петроград через Сибирь, ему пришлось бы плыть через Ванкувер, другой канадский порт под британским контролем. Они могли чинить ему препятствия и на этом маршруте и уж точно были способны замедлить его возвращение.
Владимир Абаринов: Именно это и произошло уже на вторые сутки морского путешествия: при заходе судна в канадский порт Галифакс Троцкий был снят с рейса, арестован и препровожден в лагерь для интернированных.
Из книги "Моя жизнь".
"3 апреля на борт "Христианиафиорд" явились английские офицеры в сопровождении матросов и от имени местного адмирала потребовали, чтобы я, моя семья и еще пять пассажиров покинули пароход. Что касается мотивов этого требования, то нам было обещано "выяснить" весь инцидент в Галифаксе. Мы объявили требование незаконным и отказались подчиниться ему. Вооруженные матросы набросились на нас и, при криках "позор!" со стороны значительной части пассажиров, снесли нас на руках на военный катер, который под конвоем крейсера доставил нас в Галифакс. Когда десяток матросов держали меня на руках, мой старший мальчик подбежал ко мне на помощь и, ударив офицера маленьким кулаком, крикнул: "Ударить его еще, папа?" Ему было 11 лет. Он получил первый урок по курсу британской демократии".
Владимир Абаринов: Что произошло? Бюрократическая неувязка, аппаратная интрига соперничающих британских чиновников? В том-то и дело, что арест был произведен по инициативе Уильяма Вайзмана – того самого человека, который выдал Троцкому визу.
|
